«Охота на снарка». О романе Эдуарда Веркина «Снарк снарк»

Несмотря на более чем тёплый приём со стороны критиков, «Снарк снарк»* Эдуарда Веркина очень легко пропустить на фоне громких новинок ушедшего 2022 года: тут и долго молчавший Владимир Сорокин, и новая книга Водолазкина, и очередной роман Виктора Пелевина. При этом книга Веркина совершенно не заслуживает того, чтобы быть пропущенной. Тема русской провинции, казалось бы, исследована вдоль и поперёк, но в романе «Снарк снарк» она приобретает новое звучание.

Главный герой книги Виктор, автор коммерческой прозы, летом 2001 года возвращается в родной город Чагинск, чтобы написать о нём роман по заказу влиятельного политика и мецената Алексея Светлова. Этот невесть откуда взявшийся богатый мечтатель, русский Илон Маск желает превратить Чагинск в туристическую мекку и спонсирует подготовку роскошных празднеств ко дню города, параллельно отдавая приказ вырыть глубокий котлован для строительства новой АЭС недалеко от Чагинска. Пропажа двух детей в лесу никак не влияет на пышные приготовления к празднику и лишь ненадолго привлекает внимание безразличных почти ко всему местных жителей.

Роман начинается как беззаботное, лёгкое чтиво. Виктор и его напарник, фотограф Хазин, заново придумывают историю города, накидывая идеи одна бредовее другой. Посещают библиотеку и местный музей, общаются с мэром города Механошиным и с Алексеем Светловым, по странному стечению обстоятельств всегда появляющимся в ключевые для сюжета книги моменты. Герои предаются праздному безделью, идут на торжественное открытие котлована и попутно собирают материал для книги. Детально, с обилием подробностей и мощной фактурой изображает автор провинцию: в неспешном повествовании есть место и разговорам о рыбалке, и подробным описаниям быта и внутреннего устройства домов местных жителей. Чагинск буквально на наших глазах обрастает улицами, зданиями и историей.

Однако вся эта пышная декорация, созданная авторской фантазией, – дымовая завеса, скрывающая от читателя тот факт, что город уже давно мёртв, застыл во времени и пребывает в некоем подобии лимба. Но ряд намёков на это внимательный читатель найдёт уже на первых страницах текста: Виктор и Хазин встречают на пути в библиотеку пожарного, а потом ещё одного, точно такого же; немного позднее герои видят, как из здания почты выходит рыжая собака, а следом за ней – её копия. В фильме «Матрица» есть похожий эпизод, где герои, увидев двух одинаковых кошек, осознали, что в симуляции, по которой бродит их сознание, произошёл сбой. Сцена, где Светлов пытается починить остановившиеся немецкие часы, но не добивается успеха, тоже намекает нам на то, что герои пребывают в симуляции, вне времени и пространства. Фиаско с часами олицетворяет собой приближающийся крах реформаторских планов миллиардера. Сюжетные линии романа ведут в никуда, за что бы ни брались герои, они не добиваются успеха, будь то поиск пропавших детей или написание книги.

Переплетение огромного количества нарративов в рамках одного произведения размывает границу между реальным и выдуманным и помогает автору создать фантастическую действительность, не допуская при этом грубых и явных нарушений законов физики и элементарной повествовательной логики. Небылицы о Чагинске рассказывает не только Виктор, но и все остальные персонажи, от лейтенанта милиции Фёдора до чудаковатой старухи Снаткиной. Реальная жизнь города скрыта от читателя за ширмой из сплетен, частушек и городских легенд о Шушуне (местном аналоге снежного человека). Чагинск – не город в классическом понимании, а лишь его вампирический симулякр, подпитываемый выдуманными историями:

«Я видел юношескую библиотеку, кирпичное двухэтажное здание, некогда принадлежавшее скобяному купцу Кузьбожеву… я секунду помедлил и написал, что в тысяча девятьсот тридцать девятом ее посещал Гайдар, общался с читателями и расписался в книге гостей, возможно, кстати, он ее действительно посещал, он много чего тогда посетил, кто скажет, что нет?

Чагинск набирал мясо. Здание музыкальной школы. Музыкальная школа известна тем, что ее выпускники завоевывали высокие места на конкурсе Чайковского, нескольким из них прочил широкое будущее сам Муслим Магомаев.

Чагинск наполнялся кровью».

Мыльный пузырь иллюзорного города истончается и лопается, оставляя главных героев наедине с хтоническим ужасом и глубоким экзистенциальным кризисом.

Подобно герою фильма «Шоу Трумана» Виктор замечает ряд сигналов и странностей, показывающих, что с городом его детства не всё ладно, но поначалу не придает им большого значения:

«В первый день приезда в Чагинск со мной частенько происходили странные вещи. Я выходил из поезда, и на перроне мне на ногу наступал английский дог. Мужик, спящий на скамейке Вокзальной площади, просыпался и предлагал угнать грузовик, принадлежащий «Гортопу». Федька Сватов, с которым мы дружили пять лет каждое лето, не узнавал меня, встретив на улице. В хозяйственном магазине ко мне подходил незнакомый старик и дарил квадратный будильник «Севан». В продуктовый магазин залетал желтый попугай. Улицы в первый день казались чересчур прямыми и острыми, бабушка разговаривала смешными словами и не смотрела в глаза, вещи, оставленные мною в прошлом году, казались чужими, я чувствовал себя лишним и не мог понять, зачем я сюда приехал.

Через два-три дня ситуация менялась, Чагинск обретал черты, углы утрачивали резкость, дома оплывали, а Федька заезжал с утра на велосипеде и свистел под окном, вызывая гулять. Бабушка пекла пирожки через день, а «Севан» отказывался ходить, хотя я по всем правилам швырял его в подушку».

Снова возникает мотив с остановившимися часами, упомянутый несколькими абзацами ранее. На застывшее время нам также намекает тот факт, что старуха Снаткина всюду таскает с собой велосипед. Велосипед по своей форме напоминает восьмёрку, восемь в свою очередь – знак бесконечности. Не случаен и тот факт, что Виктор во втором томе романа ездит на «восьмерке». Цифра восемь сопровождает читателя на протяжении всего текста, вплоть до последних страниц: «Моя «восьмёрка» – отличная машина, я к ней весьма привязан. <...> Примерно у каждого восьмого есть двойник-теннисист».

Примечательно, что герою попадаются одни и те же люди на протяжении всего повествования:

«Чагинск – маленький город. Когда я приезжал к бабушке, здесь проживало пятнадцать тысяч человек, но на улицах я встречал приблизительно одних и тех же. Сухорукого Калича, электрика Колмогорова, подрабатывающего печником, Колю Турова на красном «Восходе», Александрова из леспромхоза, Снаткину».

В редких случаях, когда Виктор и его напарник Хазин встречают кого-то еще из городских жителей, ими оказываются безликие незнакомые болванчики, появление которых сопровождается рядом тревожных и пугающих событий. Хазин наиболее чуток к внешним проявлениям ненормальности Чагинска и первым из героев начинает терять рассудок. Ряд местных старожилов играют роль иммунной системы города и начинают вести себя агрессивно по мере приближения главных героев к его тайнам. Это пресловутый «синдром рэднека», о котором упоминает напарник Виктора. Город как враждебная среда, ощущение вселенского заговора, провинциальное деление на своих/чужих и возрастающее чувство паранойи, – все это мы видели и в «Псоглавцах» Алексея Иванова, и в сериале «Топи». Но даже несмотря на свою избитость, подобный мотив у Эдуарда Веркина звучит свежо и эффектно. После укуса мыши Хазин попадает в местную больницу, неуловимо напоминающую зловещую лечебницу из фильма «Лекарство от здоровья», где необратимо меняется и перестает принимать активное участие в сюжете. Для Хазина «Охота на снарка» заканчивается этим эпизодом, он ближе всех подобрался к разгадке тайны города и лицом к лицу столкнулся со Снарком, не зная, что под его обликом прячется Буджум.

У двухтомника много параллелей с кэрролловской поэмой «Охота на снарка». У Кэрролла герои ищут загадочного Снарка (никто не знает, что это такое, но у всех есть подробное его описание) и ужасно боятся вместо него встретить Буджума, который на Снарка очень похож, но гораздо опаснее. Так и в романе «Снарк, снарк» герои стараются найти загадочного убийцу детей, не имея никаких догадок, зацепок и версий. Да и имя местного йети (Шушун) созвучно с Буджумом, кэрролловским чудовищем.

События второго тома романа цикличны и перекликаются с сюжетом первого тома, автор сознательно создаёт у читателя чувство дежавю, усиливая эффект безвременья и ритуальной повторяемости. Виктор возвращается в город своего детства после десятилетнего отсутствия, чтобы довести до конца незавершенное расследование. Местным жителям немолодой писатель говорит, что работает над книгой о городе. Расследование, которое ведут Виктор, его новый напарник Роман и библиотекарша Аглая, не приводит к желаемым результатам. Как и в первом томе романа, Виктора всеми силами пытаются выдворить из города. Гротескные похороны умершего от сердечного приступа Хазина перекликаются со схожей сценой из первого тома, где главные герои хоронили мать одного из пропавших детей.

Жан Бодрийяр в статье «Симулякры и симуляции» проанализировал рассказ Борхеса, в котором картографы создали карту империи, настолько огромную, что она полностью накрыла всю её территорию. Но с течением времени карта начала разваливаться на разрозненные клочки, которые остались лежать в разных частях государства. Симуляция по Бодрийяру – это когда карта существует изначально, и в разных ее частях догнивают кусочки настоящей земли. Чагинск Эдуарда Веркина – это несколько разных карт, сложенных в одну стопку, и в каждой из них читатель способен разглядеть черты своего родного города, поросшего травой и медленно умирающего.

Проза Эдуарда Веркина поразительна тем, что лишена основных болезней современной отечественной литературы: надрывности и мелодраматизма. Веркин говорит о тяжёлых и страшных вещах, но без заламывания рук и плача Ярославны. Вместо назидательной лекции писатель предлагает нам интеллектуальную игру для взрослых, полезную для ума и сердца.

Эдуард Веркин (род. в 1975) – российский писатель, автор детской и подростковой прозы, фантаст. Лауреат премий «Заветная мечта», «Книгуру», «Новые горизонты».

* Э. Веркин, Снарк снарк, роман в 2-х томах: книга 1 – Чагинск, книга 2 – Снег Энцелада, – Inspiria, 2022.

Автор статьи ведет Телеграм-канал «Контекстъ». Подписывайтесь!