Обзор на короткий список премии «Большая книга»‎

Премия «Большая книга»‎ изменила формат. Раньше художественная литература и нон-фикшн соревновались в единственной номинации за три призовых места, не считая читательского голосования и зрительских симпатий. Топ-три часто состоял из одних и тех же фамилий признанных мастеров, которые повторялись из года в год, менее именитые авторы имели шансы разве что засветиться в коротком и длинном списках. К тому же как новому автору тягаться с книгами о жизни известных деятелей прошлого? Нон-фикшн временами затмевал художественные произведения.

С 2025 года битва идёт в двух номинациях, отдельно художественная литература, отдельно нон-фикшн. В каждой выбирается только один победитель, и лауреат не участвует в последующих сезонах. Так что как только игровое поле покинут признанные мастера, откроется дорога авторам, чей послужной список не столь длинен.

Отметим некоторые особенности победителей предыдущего забега, того, где соревновались все вместе, и после рассмотрим участников 2025 года.

В прошлый раз главный приз взял роман «Одсун» Алексея Варламова, а в читательском голосовании предпочтение отдали книге «Улан-Далай» Натальи Илишкиной, кстати, дебютной работе, основанной на архивных изысканиях.

Чешское слово «одсун» означает «эвакуация» или «выселение». Депортация. Вынужденная, насильственная, против воли разлука с Родиной. Исключение и отчуждение. Непринятие человека сообществом, в которое он попадает. В той или иной форме герои постоянно сталкиваются с изгнанием.

Неплохой пример — раздел и продажа купавинской дачи как одна из форм одсуна. Купавна изображена раем на земле, семья вполне себе обычная, но в 90-ые годы отношения между родственники резко накаляются. Распад отдельно взятой семьи и уничтожение, продажа одного райского уголка — а сколько таких историей было! повсеместно! — метонимия, перенос глобального вопроса о разрыве между братскими народами на конкретный и частный пример. Масштабы разные, суть одна.

«Зачем им надо друг на друга нападать, изгонять, убивать? Откуда берется зло?» — размышляет герой.

Почему люди не могут жить в мире — главная тема романа. Показательна история в Судете, где издавна вместе жили чехи и немцы, ходили в одну школу, в одни магазины, вели общую жизнь, и вдруг стали не просто чужими, а врагами, которых нужно истребить. После войны чехи, почувствовав власть, жестоко изгоняют немцев из Судета, творя различные зверства. Откуда столько ненависти?

По сути, вся история человечества состоит из одсуна, начиная с истории Адама и Евы. Напрашивается вывод, неужели это естественное состояние общества. Но почему же?

Герой вспоминает притчу о мудрых и неразумных девах: «В самом деле, так ли уж велик проступок пятерых девушек, у которых не оказалось масла, чтобы навсегда оставить их за дверью брачного пира (прим. сравните смыслы: одсун — изгнание из рая)? И разве их боголюбивые сестры не могли с ними поделиться? <...> Как вы могли их отпустить и неужели будете с чистым сердцем ликовать и праздновать на пиру с женихом, зная, что из-за вашей скупости — ну хорошо, пускай осмотрительности и мудрости — кто-то остался в беде? <...> И я вам больше, девочки, скажу: если бы вы, мудрые, попали в беду, то те, глупые, вам бы помогли, не оттолкнули, потому что они грешнее, а значит, и добрее вас».

Беда человечества: милосердие и сопереживание подменены господством мелкого эгоизма, заставляющего, если у тебя всё хорошо, не думать о ближнем, который сам виноват. Даже если виноват! — разве это причина от него отвернуться? Дух, как и тело, требует постоянного упражнения в сочувствии. Но у каждого своя правда, и в зависимости от точки зрения может оказаться диаметрально противоположной. И на примере судетских немцев в романе это показано ясно.

«Одсун» — большой и сложный философский роман, в котором основательно и развёрнуто осмысляется как всеобщая история, так и конкретные близкие нам события. Автор глубоко проникает в суть противоречивой человеческой природы, подчас вскрывая нарывы и обнажая безобразное. И, безусловно, это достойный победитель прошлого сезона, задающий высокий уровень.

Если в романе Алексея Варламова цепочка размышлений и лирико-философских отступлений преобладает над сюжетностью, то «Улан-Далай» Натальи Илишкиной, выигравший в читательском голосовании, тоже написанный на историческом материале, рассчитан на более широкую аудиторию. Несколько поколений семьи калмыков показаны на фоне сменяющихся эпох. Начинается семейная сага в царское время, затем Революция, Гражданская война, террор и репрессии, депортация народов, война, смерть Сталина. Динамичный, напряжённый сюжет, каждая глава законченная история, умелая смена фокальных персонажей, погружение в их проблемы; места сверх-длинным рассуждениям в этих завихрениях не находится, но это тот вариант повествования, где само развёртывание сюжета заставляет читателя волей-неволей задуматься о безжалостном урагане истории, во власти которого подхватить человека и уничтожить его. А может и пощадить. Это история о силе духа и жажде выживания. Как бы жизнь ни рубила семейное древо, его семена проросли. И, пожалуй, здесь занимательность сюжета вполне оправдана.

«Человек наделен судьбой, небо — тучами, — напомнил Чагдар брату калмыцкую поговорку.

— А разве коммунист может верить в судьбу? — поддел его Очир. — У вас же всё наперекор обстоятельствам, назло судьбе. Или не так?».

Оба романа охватывают широкий материал, нащупывают причины и следствия исторических катаклизмов. Хотя у Илишкиной сделан акцент на семейной драме, на переживании за судьбу героев, спасутся ли они от нависшего над ними рока? У Варламова сердце повествования — рассуждения и размышления, мучительные попытки героя познать самоё себя, и через природу человека понять ход истории.

В новом сезоне «Большой книги» в номинации художественной прозы собраны работы очень разные, как тематически и жанрово, так и по масштабу осмысления. Многие произведения сосредоточены скорее на внутренних проблемах главного героя (впрочем, без этого, наверное, не обходится ни один текст, другой вопрос — как расставлены акценты), мир сужен до истории одного человека, анализа именно его проблем, впрочем, есть и выходы к глобальным обобщениям.

В основе фантастического романа «Сорока на виселице» Эдуарда Веркина не простая, может, не сразу понятная простому смертному концепция о синхронной физике. Человек живёт в мире, где от точки А до точки Б нужно преодолеть конкретное расстояние с определённой скоростью за некую длительность времени. То есть мир физически ограничен. Конечно, из многочисленных фильмов мы знаем концепции варп-двигателей и гипер-прыжков, позволяющих проскочить десятки световых лет за секунды. Синхронная физика подразумевает мгновенное перемещение из «А» в «Б», как если бы вы уже были в «Б». Совершенно другое представление о пространстве и времени и, как следствие, о возможностях человека. Обложку книги украшает фрагмент одноимённой картины Питера Брейгеля. Заметили, какая странная виселица? Синхронная физика основана на повторениях, совпадениях, параллелях и временами похожа на магию и мистику, как бы более сведущие персонажи ни пытались всё растолковать герою, а заодно и читателю. Примечательно, что Ян никогда особо о синхронной физике не думал, что помогает читателю идентифицировать себя с главным действующим лицом и влиться в повествование.

Ян и читатель оказываются втянуты в череду диалогов и обсуждений, попыток разобраться в том, что такое синхронная физика и, главное, как человечеству выйти на этот уровень. Теория-то существует, но на практике ещё не запущен актуатор, который синхронизирует два далеко удалённых пространства. Впрочем, зачем человечеству так расширяться? Вон — по соседству руины первой постройки. Может всё-таки не надо? Ойкумена освоена не вся, да и на Земле есть что изучать, так зачем бежать в неизведанное?

«Бесконечность — это тюрьма, — ответил Уистлер. — Нет стен надежней, чем те, что не имеют пределов… какая безжалостная ирония… Мы вольны лететь куда угодно, и именно поэтому не можем полететь никуда».

Интересный момент — путешествие на космическом корабле происходит не в капсулах сна, как, например, в фильме «Пассажиры», герои подвергаются эвтаназии, сознание, душа покидает тело, мёртвая оболочка на корабле совершает прыжок по вектору, затем тело реанимируют, и душа возвращается. Тело проделывает тот самый гипер-прыжок, а вот душа перемещается мгновенно. Интересно, как это у неё так скоро получается? Таких смертей человек способен перенести не более двухсот. И, конечно, его ждёт множество побочных эффектов, не всякий способен справиться с нагрузкой. Ох уж этот ограниченный человеческий организм!

Попытки проникнуть за пределы понимания сводят с ума. Может, человечеству не нужна свобода бесконечности? Человек нарочно, с умыслом создан ограниченным?

Любопытная и даже немного абсурдная деталь — на далёкую планету, где практически никто не живёт, только несколько сотрудников научной базы, на которой и разворачивается действие, отправляют громадную библиотеку. Зачем в космосе тысячи печатных книг? Появление библиотеки в повествовании не случайно. Каждая книга — это записанная история. Которая случилась или которая могла бы случиться. Мысль. Идея. Зафиксированная. Что бы нового ни придумал человек, где-то есть книга с похожей историей. Повторение? Синхронность?

Синхронная физика прорывается даже в структуру романа «Сорока на виселице». Несколько раз описана прогулка Марии и Яна к актуатору, да и пикники тоже воспринимаются как повторение, для развития сюжета вроде как не особо нужные, принципиально новой информации не несут, герои даже как будто не замечают этих странностей, зато замечает читатель, который с удивлением понимает, что читает по второму кругу. В общем, синхронность. Странные, непонятные законы пространства, где кажется, что медленно сходишь с ума, в духе «Алисы в стране чудес».

Удивительный мир, человечество при всех возможностях зашло в тупик. С одной стороны, синхронная физика должна решить проблемы покорения космоса, снять все ограничения и сделать возможности человека безграничными, но готов ли к этому человеку?

Книга Веркина разбирает ряд проблем, связанных с путями развития человечества, а, главное, с целесообразностью этого развития. Материал для серьёзного научно-философского трактата, проблемы, над решением которых наверняка бьются лучшие умы планеты, но подан в форме динамичного повествования, стремительного, со множеством диалогов, в которых, собственно, и спрятаны основные размышления и ключи к пониманию вопроса. Научная фантастика — жанр, который в доступной форме подаёт сложные идеи и моделирует возможные варианты будущего. Веркин с поставленной задачей справляется отлично.

Роман «Парадокс Тесея» Анны Баснер посвящён отношениям человека и города. В центре вопрос: что предпочтительнее постоянное обновление города, рождение нового на месте старого или же реставрация, спасение старого?

«Честно говоря, вся ваша реставрация слегка напоминает попытки забальзамировать покойничка, — язвительно заметила Кира. — С домами творите примерно то же самое, что и с Ильичом. С теми же успехами. Питер — эдакий подлатанный живой мертвец. Может, его надо, как Ленина, перестать терзать и пассивно созерцать естественную гибель? Ну нет способа преодолеть смерть, ничего не попишешь. К чему потуги?».

Роман «Ветер Трои» Андрея Дмитриева экспериментирует с возможностями жанра травелога, предлагая его современную модификацию. Мы как будто сидим рядом с рассказчиком и слушаем сказание о его друге, в котором он чего-то не знает, что-то пропускает, но честно и подробно пытается разобраться в хитросплетениях чужой жизни. О романах «Парадокс Тесея» Анны Баснер и «Ветер Трои» Андрея Дмитриева будут мои рецензии в толстых журналах, поэтому здесь подробно на них не останавливаюсь, но оба романа достойны внимательного прочтения.

Рассуждение, погружение во внутренний мир героя значительно преобладает над сюжетностью в «Запасном выходе» Ильи Кочергина. Сборник состоит из одноименной повести и нескольких рассказов, но хочется обратить внимание именно на повесть. Она написана в форме дневника, не по дням, а по месяцам, в записях герой суммирует мысли и чувства за прожитый период. Сложное ковидное время, кризисное состояние, пора переосмыслений, и тут — герой и его жена решают спасти от бойни, приютить у себя в деревне списанного из конного клуба коня. Задача не простая, настоящий вызов.

Преодолеть конечность жизни — вечное и, возможно, главное, устремление человека. Безграничное познание, интеллектуальный прорыв, как в книге Веркина, поиски настоящей любви и вектора жизни в «Ветре Трои», реставрация разрушающихся никому не нужных старинных зданий в «Парадоксе Тесея» — всё попытки что-то сохранить, сделать вечным и через это придать значимость собственной жизни, продлить её. Кочергин предлагает, как последнюю надежду, спасти того, кто обречен, кому больше не на кого рассчитывать, стать для кого-то тем самым запасным выходом, вторым шансом. Может, герой не спасёт человечество, не сделает научного открытия, не сломает равнодушную бюрократическую систему, масштабных задач у него нет, но на одну жизнь он может повлиять. И спасая другого, разобраться в себе. Потому что, наверное, только через активную деятельность, через работу души человек и может исцелиться.

Ещё один роман с глубоким погружением в мир частного человека, роман «Средняя продолжительность жизни» Максима Семеляка. Человек никогда не знает, сколько ему отмерено, и, что ещё страшнее, что с этим делать. История начинается с выкапывания урны на кладбище. Напоминание о бренности жизни. Гуляя по кладбищу и подсчитывая цифры, можно вывести среднюю продолжительность жизни тех, кто там лежит. Ещё средняя продолжительность жизни — то среднее и, видимо, обязательное, что человек успел сделать. А если не было ничего примечательного? Усреднённые цифры, представления о жизни. Среднее — значит некий стандарт, которому человек либо соответствует, либо нет. Как средняя зарплата или температура по больнице. Уровень, относительно которого можно оценить жизнь. Герой пробует разобраться в отношениях с собой и с жизнью через разговоры с соседями по пансионату и периодическими погружениями в воспоминания.

«Семь способов засолки душ» Веры Богдановой — книга о секте и травмированной психике. Литература травмы существует давно, и, наверное, от неё уже чувствуется усталость. Книга о секте тоже была, «‎Риф» Алексея Поляринова, и, как мне кажется, Поляринов тему сект исследует художественно куда глубже. Чем отличается произведение Богдановой? Шаманизм, распадающаяся хрупкая психика, зыбкость пространства, галлюцинации, шаманская болезнь героини. Автор показывает, как грехи родителей ломают жизнь детям. Героиня пробует разобраться в происходящей череде «самоубийств», но с сектой невозможно тягаться. Это как гидра. Отрубаешь голову — вырастает новая. Особенно в маленьком городе, где секта чуть ли не градообразующее предприятие, вся жизнь города вертится вокруг неё. Нормальных людей как будто нет в городе, вернее, таков круг общения героини. Замкнутый круг. Единственный выход — бежать. Впрочем, этому же учил «‎Риф». Написано по мотивам реальных событий. Что художественно нового? Произведению всё же не хватает широты осмысления материала, анализа. Психологизм, погружение в разрушающую психику есть, но не чувствуется «парения над материалом», взгляда с высоты…

Сборник святочных рассказов «‎Случай в маскараде» Майи Кучерской. Жанр святочного рассказа автор трактует широко, как любой рассказ о чуде и надежде. От рассказов и в самом деле исходит свет, который озаряет самые разные времена: и после перестройки, когда особенно трудно найти не то что своё место, даже просто работу, и ковидные, и совсем актуальные. Рассказы о простых и маленьких тревогах, волнениях, случайностях, которые с улыбкой вспоминаются годы спустя. Есть рассказы и грустные, щемящие, но все равно удивительно добрые и тёплые. Может, это именно то, что нужно современному, уставшему от себя, от жизни человеку? Как лекарство. В рассказах чувствуется биографичность. Интересные случаи либо взбаламучивают героя, либо неожиданно показывают новые возможности. Некоторые эпизоды может и не влияют принципиально на судьбу героя, зато они разливают свет надежды. Отсюда возникает вопрос о роли случая, случайного происшествия — какое место он занимает в глобальном сюжете человеческой жизни? В сборнике собран интересный жизненный материал. Книга, которую хорошо читать в грустное время, или вечером после тяжелого дня, чтобы улыбнуться.

По тональности, по атмосфере холода и неуюта совершенно отличаются от творчества Майи Кучерской рассказы Анны Шипиловой «Скоро Москва». Герои пойманы в самый тяжёлый и неприглядный период жизни. Или вся жизнь такая? Открытые финалы оставляют мрачное, гнетущее ощущение безысходности. Судьбе не позавидуешь. Вроде жизнь только начинается, но начинается на дне, в низах на фоне постсоветской разрухи. И страшно ещё особенно потому, что это как будто было нормой и принималось как само собой разумеющееся. Героини несут тяжёлую судьбу, некоторые в конце ломаются, некоторые выживают. Каждый рассказ не отдельный эпизод, а сжатое изложение нескольких характерных или ключевых эпизодов, в этой краткости успевает автор и обрисовать психологию, и дать яркие детали, фактуру, ярко обозначить конфликт, который в финале либо вспыхивает трагично, либо приходит к разрешению. Финалы открыты в том смысле, что рассказ-то закончен, а жизнь продолжается.

Как по-разному авторы, Кучерская и Шипилова, воспринимают одно и то же историческое время. Кучерская показывает свет в тёмные времена, надежду, даже спокойствие. Шипилова скорее пишет о силе духа, о той несправедливости, которая становится почти будничной.

Таков примерный расклад.

Стилистически и жанрово в сезоне 2025 года «Большой книги» — совершенно разные произведения. Фантастика, рассказы, дневник, роман, модификация травелога. Это хороший срез современной литературы, показывающий интерес авторов к разным формам повествования, хотя в центре по-прежнему человек со всеми его проблемами и опытом. Выделяется, наверное, Веркин с фантастическим романом о возможном будущем человечества. Не могу сказать, что какое-либо произведение лидирует и выстреливает. Предсказать победителя? Дмитриев? Баснер? Кочергин? Семеляк? Кучерская? Шипилова? Веркин? Дело безнадёжное. Как угадать, куда качнется чаша весов? Субъективно мне больше всего понравилась книга «Парадокс Тесея», где на крепкий приключенческо-детективный сюжет нанизаны размышления о городе, его жизни, умирании и возрождении, а их дополняют темы отношения человека с собой. Интересен «Ветер Трои» не только с точки зрения жанра, но и как размышление о разных способах продолжить маршрут жизни. Победит ли в «Большой книге» фантастика? А почему бы и нет? Кочергин, Кучерская, Шипилова, возможно, более камерные произведения. Однако, не стоит делать слишком сильный акцент на идейном содержании произведений, есть ещё красота и лёгкость слога, виртуозное владение словом, целостность стиля. Баланс между мыслью и её воплощением. Может, Кучерская? Роман Максима Семеляка лично меня не зацепил, но это только частное впечатление.

Сопоставима ли какая-то книга с масштабом «Большой книги»? С широтой и аналитичностью победителя прошлого года? Должна ли у премии быть какая-то планка? Конечно, планка динамична и каждый год будет меняться в зависимости от выдвинутых и прошедших в короткий список произведений. Разнообразием и непредсказуемостью интересен новый сезон «Большой книги».